Когда шла подготовка показа Valentino Pre-Fall 19в Токио, Пьерпаоло Пиччоли решил оторваться от исторического мира и безупречных роскошных интерьеров, устроив шоу на складе рядом с рекой, куда обычно заходят корабли. Несложно понять, что это – игра контраста. И, безусловно, заявление, поскольку в случае с Valentino подобное решение действительно выглядит как столкновение культурного кода и контекста.

«Я люблю культуру Японии», – сказал Пиччоли на утреннем предварительном просмотре. «Это современно, но не без почтения традиций, которые в этом случае выглядят скорее романтично, чем ностальгично». В тот момент, когда культурная чувствительность в моде находится на самом пике, Пиччоли исследовал все тонкости принимающей его странны со свойственной ей элегантностью и молчаливостью. В разговоре он поведал, что очарован концепцией ваби-саби, – другими словами, красотой в несовершенстве. «Западная культура – это симметрия, совершенство, статичная красота, в то время как ваби-саби ближе к идее гармонии, внутренней грации. Время идет, но оно не отнимает, а скорее наоборот – прибавляет. Сейчас это особенно интересно, потому что в прошлом красота была совершенством, но сейчас, как мне кажется, красота – это разнообразие».

Также в своей работе Пьерпаоло обращается к искусству kintsugi – трещины битого фарфора с эффектом расплавленного золота. Еще одно подтверждение гипотезы, что время только идет на пользу красоте.

На мудбордах дизайнера смешалось все: и kintsugi, и фреска Пьеро делла Франческа в итальянской церкви, и «Леди с горностаем» Леонардо да Винчи с изысканной красной японской фигурой. На нем же виднелись архивные фотографии платьев Валентино Гаравани: Брук Шилдс в 80-ых в красных оборках, похожих на розы, и Ясмин Чаури в легендарном платье из цельного тюля. Пиччоли утверждал, что хотел « сохранить красоту и романтизм, лежащих в основе кодов Дома», а затем применить принцип ваби-саби, чтобы подчеркнуть их место в современно мире.

Что это значит? Казалось, что воздушный шел платьев был изрезан, а яркий цветочный принт был переосмыслен в красном и черном цвете. Фирменные рюши также были превращены в оборки мохерового трикотажа, падающих вниз со свитера. И, честно говоря, в контексте бренда видеть подобное – очень необычно. Действительно, будто наблюдаешь за показом японских деконструктивистов.

Под конец показа было чистое безумие – финал состоял из красных платьев, завораживающих и романтичных. Здесь этот цвет поэтичен и мягок, тогда как в основном его связывают с куда более жесткими ассоциациями.

« ‹ из 40 › »